Остаться в живых - Страница 104

104

Но больше всего изматывал гнев, языки пламени пожирали его изнутри.

Наконец, когда тени начали расти, капитан Тигр Мазибуко отошел от «гольфа», поднял камень и швырнул его в заросли акации, где надоедливо чирикали зяблики. Потом он проревел что-то неразборчивое, развернулся, лягнул ногой колесо машины, бросил в дерево еще один камень, потом еще и еще — пока не надоело. Затем он резко выдохнул воздух сквозь стиснутые зубы, и к нему вернулось спокойствие.

Мпайипели нет.

Он поехал по другой дороге. А может, его раны… Нет, бессмысленно снова размышлять и предполагать; его план провалился, и пора смириться с этим. Иногда рискуешь и выигрываешь, а иногда проигрываешь. Тигр принял решение. Он подождет до заката, посмотрит, как день сменится сумерками, а сумерки — темнотой. А потом — все.

Когда он в очередной раз уселся в машину, они приехали за ним.

Три патрульные машины, полные полицейских в форме. Он видел свет фар, но ничего не понял. В его голове что-то щелкнуло лишь после того, как они остановились. Он сидел сжавшись, положив руки на руль. Один из прибывших заорал на него:

— Вылезай из машины! Руки вверх!

Капитан Тигр Мазибуко подчинился. Он двигался медленно и осторожно, чтобы предотвратить недоразумение.

Какого черта?

Он стоял у «гольфа», а двое полицейских нырнули в салон. Один вскоре, ликуя, вылез из машины с «хеклер-кохом» в руках. Еще один полицейский деловито обыскал его, завернул ему руки за спину и защелкнул на запястьях наручники.

Мазибуко понял: его продали! Но кто? И как?

...

После визита Джонни Клейнтьеса в американское посольство мы связались с ним и согласились на встречу в Лусаке.

Инкукулеко выполнила условия сделки, должным образом зафиксировав визит в посольство, а также установив слежку за Клейнтьесом.

Операция проходила точно по плану.

Из-за того, что операция «Гарант» проводилась в контролируемом режиме, мы решили, что достаточно будет отправить в Замбию двух сотрудников. В Лусаку были направлены агенты Лен Фортензо и Петер Блум из офиса в Найроби.

Поскольку я координировал ход операции из Кейптауна, то принимаю на себя всю ответственность за последующие события.

Фортензо и Блум подтвердили, что прибыли в Лусаку чартерным рейсом из Найроби. Тогда они вышли с нами на связь в последний раз. Через два дня их трупы были найдены на окраине Лусаки. Причина смерти — выстрелы в затылок.

Аллисон Хили писала статью с огромным трудом. Внимание ее раздваивалось между злостью на ван Гердена и сочувствием к Пакамиле.

Она плакала, когда оставила его; на прощание она крепко обняла мальчика. Добило ее то, что малыш принялся ее утешать:

— Не грусти! Завтра возвращается Тобела.

Ради ребенка она обзвонила всех своих знакомых, которые могли хоть что-то знать.

— Все зависит от того, кому верить, — сказал ей Расси из Лайнсбурга. — По одним слухам, он ранен. Другие говорят, что его застрелили в Ботсване, но я не верю ни тем ни другим.

— Застрелили, говоришь?

— Аллисон, это ложь. Если бы его застрелила полиция Ботсваны, новость уже появилась бы на первых полосах газет.

— А ранение?

— Тоже чушь. Говорят, его подстрелил пилот вертолета, ну, ты меня понимаешь. В подобных случаях ходят самые невероятные слухи. Мне известно только то, что отряд быстрого реагирования отозван, а операция в Северной Капской провинции свернута.

— Дурной знак!

— Что ты имеешь в виду?

— Возможно, это значит, что все кончено. Что он мертв.

— Или пересек границу.

— Верно. Спасибо тебе, Расси. Позвони, если что-то узнаешь.

Вот и все сведения, которыми она располагала. Другие источники знали еще меньше. Она наконец начала писать статью, выстраивая ее абзац за абзацем, без всякого воодушевления. Предательство ван Гердена нависало над ней мрачной тенью.

«Руководящий сотрудник Президентского разведывательного агентства помещен под домашний арест и ожидает дисциплинарного расследования после вчерашней трагической гибели миссис Мириам Нзулулвази».

Далее она в основном повторила то, что уже известно; они с главным редактором и с заведующим отделом новостей вместе продумали направление статьи. В конце концов, они договорились с министром, что напишут о последних событиях в сочувственных тонах, принимая во внимание национальные интересы и характер секретной операции.

Дописав статью, Аллисон вышла покурить к торговому центру. Она наблюдала за горожанами, которые направлялись с работы домой. Все они такие решительные, такие серьезные, такие суровые. Возвращаются домой только для того, чтобы завтра утром снова выйти на работу. И так будет день за днем, до тех пор, пока за ними не явится старуха с косой. Бесполезная, бессмысленная жизнь. Серая, никому не нужная. Безжалостная. Завтра будут другие новости, послезавтра — очередной скандал. Люди будут жадно читать другие заголовки, набранные крупным жирным шрифтом.

Черт бы побрал ван Гердена! Пусть горит в аду за то, что оказался таким же, как другие мужчины. Черт бы его побрал за то, что воспользовался случаем и обманул ее!

Черт бы побрал Тобелу Мпайипели за то, что он бросил женщину и ребенка ради бессмысленной гонки по всей стране! Все, что останется после его поступка, — пожелтевшие страницы в газетном архиве. Разве он не знал, что через месяц, через год никто даже не вспомнит его, кроме Пакамиле Нзулулвази, малыша, которого поместят в поганый приют! Мальчик каждый вечер будет смотреть в окно и надеяться — пока и эта надежда, как остальные, не растает безвозвратно и его жизнь не превратится в зловещий бег по кругу: от пробуждения до отхода ко сну.

104